Он был лучшим рок-н-рольщиком в Симферополе, пока не встретился с Титом Корневым

Детство в блокадном Ленинграде и борьба за выживание, яркая тренерская карьера, подарившая сотням мальчишек и девчонок путевку в спорт, а некоторым – и на крупнейшие соревнования, получение дворянского титула. За плечами бывшего крымчанина, а ныне жителя села Кондоль Пензенской области Алексея Абакумова – большая жизнь, полная самых противоречивых событий и, конечно, любви. В преддверии своего 81-го Дня рождения ветеран встретился с журналистом ИА "Пенза-Пресс" и рассказал о том, какие страшные и счастливые воспоминания он бережно хранит в своем сердце.

– Алексей Николаевич, в этом году исполнилось 75 лет с момента полного освобождения Ленинграда от фашистской блокады. Осада длилась долгих 2,5 года, ее не пережили сотни тысяч жителей… Блокаду называют одной из самых мрачных страниц в истории нашей страны. Какие воспоминания у вас сохранились о том страшном времени?

– Я помню, как началась война. Мне тогда только исполнилось три года, и я с бабушкой был на даче в Гатчине. Там аэродром был, началась бомбежка. Ни один самолет не успел подняться даже, это было рано утром. Без объявления войны начали, никто ничего не знал, все бежали. На телеге мы ехали в Ленинград оттуда, мимо летел немецкий самолет. Отбомбился, наверное, и решил развлечься – пострелять людей просто так. Все побежали, бабушка меня кинула в кювет, на меня легла. Я говорю: "Бабушка, я задыхаюсь". А она мне: "Алешенька, терпи, иначе убьют немцы". Таким был первый день войны в моей памяти.

Еще одно воспоминание – это еда, которой меня кормили во время блокады. Бабушка у меня была очень запасливая, у нее было много кофе в ящиках. Она молола его, делала мне лепешки из кофейной гущи, и я ел их, как конфеты. Это была для меня самая вкусная пища.

Помню, как выходил во двор с мамой погулять, а там трупы были сложены, как дрова. По утрам машина ездила и грузила их. Я спрашивал: "Мама, а куда грузят мертвых?" Она отвечала: "В морг". А я ей говорю: "А когда я умру, ты меня в морг не отдашь?" – "Нет, не отдам".

Как-то у меня кровать переехала на другую сторону комнаты из-за бомбежки. Бомбили нас очень сильно, половина дома обрушилась. Выборгскую сторону бомбили вообще мощно. Это Петроград не трогали – Гитлер велел сохранить дворец, Васильевский остров не бомбили тоже. Только обстреливали.

Самой жестокой была зима 1943 года. Было холодно, не было ни отопления, ни еды. Собак вообще съели очень быстро, в первый же год. И к зиме 1943-го уже ничего не было живого – ни птиц, ни крыс, все съели. Это было страшно. Некоторые даже ели человечину. Я не ел, но другие ели. Люди готовы были умереть и умирали, но немцам никто не сдавался, не убегал.

Последнее воспоминание о блокаде – это эвакуация в апреле 1943 года, тогда мне было около пяти лет. Я был истощен.

– Как сложилась ваша жизнь после блокады? Как вы пришли в спорт?

– Я был очень слабым ребенком, в первый класс пошел в семь лет, в 1945 году, но меня забрали из школы. Я не мог ходить – у меня был страшнейший ревматизм, дистрофия второй степени, ревмокардит.

В восемь лет заново пошел в первый класс. То скарлатина, то корь, то еще что-то – все болячки детские собрал. В третьем меня оставили на второй год из-за болезней. В итоге в 15 лет учился в седьмом классе, был переростком. И не комсомольцем, хотя ими становились с 14 лет, а все еще пионером.

Начал я с бега. Был высокий и худой, как скелет. И тогда преподаватель мне сказал: "Побежишь за пионеров на эстафете! Ничего, что ты уже большой, учишься-то в седьмом классе. Значит, ты пионер". И я победил на первом этапе, не тренируясь, ничего не делая. Еще и курил тогда.

От нашего дома в Ленинграде ничего не осталось. Сначала мы жили в горном Алтае – отец Николай Львович в 1943 году уехал служить в Бийск, в 1947-м мы возвращались в Ленинград – с год жили вдевятером в одной комнате у сестры моего отца, я спал под роялем. Потом переехали в Крым, в Симферополь, к деду. Его сына, моего дядю, расстреляли, тогда всех расстреливали.

В Симферополе ко мне как-то подошел высокий мужчина, говорит: "Брось курить, я тебя человеком сделаю". Это был Тит Федорович Корнев, ему сейчас 97 лет, живет в Симферополе, участник войны, заслуженный тренер СССР. В моей жизни этот человек сделал очень много. Вытащил из такой гадости, что вообще мрак. Если бы не спорт, то я был бы вор в законе. Несмотря на то, что родители, родственники у меня прекрасные, но улица делала свое дело. Мы приехали в Симферополь, а там – тысячи беспризорников. В Крыму – тепло, и все ехали туда.

Потом я увлекся спортивной ходьбой, в 1954-м уже в Краснодаре выиграл на дистанции 5 км, пройдя по второму разряду. Все смотрели на меня круглыми глазами!

Я никогда не занимался ходьбой, просто хорошо танцевал! Любил рок-н-ролл. В Симферополе на центральной пешеходной улице, Пушкинской, в то время такая молва ходила: "Идем сегодня на танцы в мединститут, там Леха пляшет рок-н-ролл!"

На этом фото я – на танцах, тогда я уже был действующим спортсменом, но числился резчиком по кости на мясокомбинате. Это называлось "подснежник" – когда спортсмен работал каким-нибудь слесарем, пекарем или кем-то еще.

Я даже установил рекорд в Крыму по спортивной ходьбе.

– А как вы оказались в Пензе?

– Это очень необычная история. Сначала я не собирался сюда ехать! В эстонском городе Тарту проходили всесоюзные сельские игры, и я встретился с председателем пензенского спорткомитета. В то время я работал в совхозе-техникуме в Симферополе. В Тарту мы заняли второе место. Я признался председателю спорткомитета, что ужасно хочу работать тренером, а не учителем. Он позвал меня в спортшколу молодежи при комитете. Я отшутился: "Да ну ее, Пензу, там самые плохие велосипеды делают!" И забыл про это приглашение.

После игр я вернулся в Симферополь, зашел в какое-то кафе, и тут сзади в очереди кто-то подходит ко мне, спрашивает: "Молодой человек, вы – последний?" И меня как током ударило. Поворачиваюсь и вижу большие глаза, красавицу невероятную! Я, конечно, пропустил ее вперед. Так познакомился со своей будущей женой, мы в этот же день поженились. Это было что-то невероятное. И тут она говорит: "Я – из Пензы". Оказалось, что она – еще и певица, была одной из ведущих солисток в хоре Октября Гришина. Такой русский голос мощный был у нее, как у Лидии Руслановой.

Я ей сказал: "Знаешь, а меня пригласили в Пензу. Зайди в спорткомитет к председателю и скажи, что Абакумов согласен приехать". Она зашла, позвонила мне, я собрал вещи и уехал. В Симферополе все были ошарашены: "Как? Что? Куда?!" А я им: "Вот так вот, влюбился я в пензячку".

В 1971 году я приехал в Пензу, начал работать. С женой у нас было двое приемных детей – один ребенок умер, а Настенька сейчас в Москве. Дело в том, что у супруги не могло быть детей. Она и в Крым приехала, чтобы в Саках лечиться от бесплодия. Я у нее был вторым мужем, первый ушел от нее из-за этого.

У нее был рак груди, она умерла на 65-м году жизни, через пять лет после операции. Потом я опять женился – супруга сейчас живет в Пензе, а я – в Кондоле.

– Как в Пензе развивалась ваша спортивная карьера?

– Могу себе позволить сказать, что, если бы не я, в Пензе спортивной ходьбы вообще не было бы. Мой тренерский стаж – 50 лет. Наверное, главное достижение – что я воспитал двух спортсменов в сборную страны – Евгению Трошкину и Вячеслава Смирнова. Евгения заняла второе место на чемпионате Европы, Вячеслав стал шестым на Кубке мира. Вячеслав Смирнов – это мой первый и лучший воспитанник в Пензе, мастер спорта международного класса, член сборной Советского Союза и РФ.

Я, конечно, корифей. Сразу вижу хорошего спортсмена, да и по своей натуре – очень добрый, не могу мучить человека. Восемь ребят я отдал в училище олимпийского резерва, такого никогда не было, чтобы один тренер столько отдавал.

Где-то в 1973 году я стал директором детской спортшколы Пензенского района. Начал и закончил работать здесь, так вышло. Но сначала двух международников поднял, а потом – двух мастеров спорта.

Моя жизнь – страшное дело: то взлет, то посадка. В один период приходилось уходить из спорткомитета, я работал на "Пензмаше" два года инструктором физкультуры. Не потому что плохой человек, а потому что дурак! И заслуженным тренером так и не стал, потому что хулиган.

В 1984 году у меня случился обширный инсульт с амнезией, и на три года меня вырубило. Скосило в Алуште на первенстве Союза по спортивной ходьбе, прямо за судейским столиком упал. За это время у меня пропал весь резерв – был сильный спецкласс ребят 70-х годов рождения. Потом на меня уже смотреть стали косо, в 1991-м предложили зарплату в 120 рублей. Я не согласился и уехал в глухую деревню, Ермолаевку, в 20 км от Кондоля. Эти грамоты я заработал в Ермолаевке.

Потом перебрался в Кондоль, мне тогда было уже 67 лет. Я поднял двух мастеров спорта, девчонок 1995 года рождения – Ольгу Раваеву и Екатерину Геранину, воспитывал их с пятого класса.

– Расскажите о ваших дворянских корнях и о титуле князя. Как удалось восстановить генеалогическое древо?

– У меня в роду все дворяне, начиная от пять раз прадеда. В основном, все военные были: полковники, генералы. Мой двоюродный брат имел доступ в государственный архив и интересовался нашей родословной, а моя племянница Ольга Абакумова сейчас – предводитель Крымского дворянства в Симферополе. Благодаря ей меня включили в союз потомков российского дворянства.

Портреты родственников я храню у себя дома: слева от меня – по отцовской линии, справа – по материнской.

– Алексей Николаевич, ваша физическая форма достойна восхищения: 19 мая вам исполнится 81 год, а вы приехали встретить меня на велосипеде! Как думаете, секрет – в тесном переплетении жизни и спорта? Или, может быть, повлияла суровая блокадная жизнь, которая закалила тело и дух?

– Знаете, у меня было два брата: старший погиб в народном ополчении, средний – тоже очень рано, ему было 42 года. Это, конечно, результат блокады – у него было множество болячек. А я почему-то живу до сих пор… Но все же у меня было два инсульта – в 1984-м и 2000-м. Во второй раз я три дня был без сознания, восемь дней пролежал в реанимации, потом меня выписали в палату – и я бегом на третий этаж поднимался. После инсульта, представляете?

Я действительно много занимался спортом, стараюсь сохранять активность.

Греет меня, конечно, и мысль о детях, внуках. О воспитанниках.

Еще занимаюсь сельским хозяйством – выращиваю помидоры и перцы, у меня своя теплица во дворе. За несколько лет я высадил рядом с домом 37 елей. Люблю жить активно – иначе никак.

Сегодня Алексей Абакумов – один из самых известных жителей не только села Кондоль и Пензенского района, но и всей Пензенской области. И это неудивительно: мало кто прошел столь тернистый, но невероятно интересный жизненный путь. Мы благодарим Алексея Николаевича за ценную беседу и желаем крепкого здоровья и долгих лет!